Сравнительно мало внимания уделил Геродоту В. В. Латышев, заслуги которого в изучении Северного Причерноморья поистине неоценимы. Латышев опирался на Геродота и подвергал внимательному разбору его свидетельства собственно только в начальной части своего известного исследования об истории и государственном строе Ольвии, там, где речь идет об окружающем этот город местном населении и взаимоотношениях с ним ольвиополитов.

На дальнейшее изучение скифского рассказа Геродота совершенно определенным образом повлиял возраставший от десятилетия к десятилетию интерес ученых-историков к социально-экономическим проблемам. Примером тому могут служить начавшие появляться с начала XX в. в русской печати труды по северочерноморской тематике, выходившие из-под пера авторов различного образа мыслей.

Первым из русских исследователей, кто предпринял попытку дать всестороннюю картину исторического развития Северного Причерноморья в форме последовательной концепции, был М. И. Ростовцев. Здесь имеются в виду не его капитальный труд «Декоративная живопись на юге России» и многие его статьи и исследования археологического содержания, а такие его работы, как «Представление о монархической власти в Скифии и на Боспоре», «Эллинство и иранство на юге России», «Скифия и Боспор» и др. Все эти работы пронизаны мыслью, которую можно сформулировать следующим образом: историческая, этнографическая, географическая картина древнего Причерноморья, установленная Геродотом и другими, по преимуществу ионийскими авторами раннего времени, «сделалась раз и навсегда канонической». Близких ему взглядов придерживался и С. П. Толстов.

Если оставить в стороне вопрос о методологической неправомерности перенесения общественных отношений феодального времени на архаический период античной эпохи, слабость всего построения Ростовцева можно усмотреть в недостаточной полноте его источниковедческого фундамента. Дело в том, что отсылка к ионийской традиции у Ростовцева не была подкреплена целенаправленным анализом Скифского рассказа Геродота и других близких ему по времени авторов. Это и позволило последующим авторам упрекнуть Ростовцева в том, что в главе IV его «Скифии и Боспора», представляющей собой чрезвычайно обстоятельный обзор античной этнографической литературы по Северному Причерноморью, Геродоту уделено всего несколько малозначащих общих фраз. Следует отметить, что и в других своих работах Ростовцев так и не восполнил указанного пробела, что было бы совершенно необходимо для подкрепления его концепции «скифской державы». Не был заполнен этот пробел и теми, кто принял эту концепцию. Но при указанных выше условиях все это построение не располагало серьезной аргументацией и по существу не опровергало тех положений, которые ранее были выдвинуты и обоснованы Лаппо-Данилевским и которые, по мнению Ростовцева, нуждались в известной модернизации, хотя бы в связи с последними достижениями скифской археология и теми возможностями, которые давала правильная интерпретация этого материала.