Критически используя свои источники и постоянно прибегая, кстати сказать, к весьма убедительным историческим параллелям, Лаппо-Данилевский определил геродотовскую Скифию как общество, построенное еще на родо-племенных связях, хотя, как он писал, «скифы уже не стояли на первобытной ступени развития, а стояли на рубеже варварских и цивилизованных народов, следовательно, оставляли за собой народы дикие, стоящие ниже варварских».
Для обоснования основных своих положений, для большей их убедительности Лаппо-Данилевский зачастую обращался к методу этнографических параллелей из обычаев и быта других народов, хотя и отдаленных по времени и территориально от древних скифов, но находившихся на близкой к ним ступени общественного развития. Исходя из данных скифского рассказа Геродота и классифицируя племена и народности по территориальному принципу, он самым детальным образом рассматривал каждое из них. Так, например, в западных скифах, территория которых, согласно Геродоту, доходила до р. Борисфена (современный Днепр), Лаппо-Данилевский усматривал славян. Он считал, что «группа племен западных, может быть, была славянского происхождения», поскольку «почти во всех проявлениях быта древнеславянского мы видим его большое сходство с бытом западноскифских племен». Этому выводу предшествовало большое количество этнографических параллелей, свидетельствовавших о скрупулезном изучении автором всех этнографических данных, привлеченных для подтверждения выдвинутого им тезиса.
В отношении восточных скифов Лаппо-Данилевский высказывался более осторожно, хотя вопрос об их иранском происхождении в его работе над «Скифскими древностями» стоял очень остро и поддерживался рядом серьезных исследователей. Но миопию Лаппо-Данилевского, выяснение этнической их принадлежности в то время не представлялось возможным. Он считал, что если эти племена и были арийского происхождения (на что у авторов есть прямые указания), то уже в древние времена они смешались с чуждыми им монгольскими элементами, ассимилировав их. Близкой связи восточных скифов с иранскими племенами автор не отрицал, хотя, писал он, «пока еще трудно сказать, к какой ветви арийских народов они действительно принадлежали».50 Правда, многие выводы, сделанные Лаппо-Данилевским в рассматриваемой работе, успели устареть (например, мнение, что общественный строй скифов-земледельцев является более высокой ступенью, нежели строй скифов-кочевников, строй военной демократии).
В свете достижений науки последнего времени ясна несостоятельность определенных выводов Лаппо-Данилевского, который, идя путем логических умозаключений, в то время иных выводов и не мог сделать. Как известно, в силу большого многообразия форм отношений между эксплуатируемыми и эксплуататорскими слоями общества именно военно-демократический строй породил такие резко различающиеся формы государственного устройства, как рабовладельческое общество, с одной стороны, и раннефеодальные образования славян и германцев — с другой. В свете этих положений особенно ярко выступает серьезный, основанный на глубоком анализе источников разнообразного характера вывод, сделанный Лаппо-Данилевским: «Частная поземельная собственность (у скифов) отсутствовала подобно тому, как это вышло у германцев или славян. Классы и различные отношения отличались неопределенностью, как во всяком юном обществе.
Славяне и германцы времен Цезаря и Тацита недалеко еще ушли от тех же форм жизни. Деление на знатных, свободных, на незнатных и рабов можно найти и у германцев, отчасти у славян. Славянские жупаны, германские duces и старшины, или principes, напоминают скифских νομάρχοι. Вече, народное собрание, по-видимому, существовало в зачаточном виде. Выражение νομάρχοι, по-видимому, указывает на племенную (а не семейную) оседлость». В этой цитате явственно проступает все то, что было новым и необычным в изучении проблемы скифского общества. Ведь до труда Лаппо-Данилевского интерес к скифам и Скифскому рассказу был связан либо с географическими, либо с искусствоведческими проблемами, или, в худшем случае, с чистым вещеведением и кладоискательством, ведущим к разрушению памятников, а не к их осмыслению.
