Однако это затруднение с нашей точки зрения вполне преодолимо. Обратим внимание на следующее. Из 120 погребальных памятников Посулья 2/3 (около 80) относится к VI в. до н. э., более 1/4 (31 курган) —к V и лишь 9 — к IV в. до н. э. Между тем на этой территории сейчас известно всего лишь восемь городищ скифского времени, не отличающихся особыми размерами. При этом расцвет их относится к V, скорее даже к IV в. до н. э., что не соответствует периоду возникновения большинства посульских курганов [Ильинская, 1968, С. 181, 186].
Эти факты могут быть расценены как доказательства, что период наибольшей концентрации скифского населения на территории Днепровского лесостепного Левобережья был весьма кратковремен и охватывал VI в. до н. э. Захоронения этого периода, кочевнические по своему облику, а также почти полное отсутствие земледельческих памятников того же времени в Посулье противоречат выводам о каком-либо процессе оседания на землю проникших сюда скифов. Мы думаем, что причины возникновения такого феномена, как курганы Посулья, следует искать в политических событиях VI в. до и. э., и считаем, что их появление отражает временное «подтягивание» какой-то многочисленной группы кочевников, — кстати, учитывая достаточную унификацию черт погребального обряда, довольно единую в этническом смысле (скифов-царских?),— к границам земледельческой Лесостепи, вызванное потребностями борьбы за господство в Северном Причерноморье.
Если наше предположение верно, придется признать, что перемещение основного ядра скифских племен из степей Северного Кавказа в Нижнее Поднепровье происходило через восточные районы украинской Лесостепи. Это допущение может окончательно опровергнуть тезис о слабости и малочисленности скифских племен в эпоху архаики, которые до этого статично помещались на очерченной Геродотом территории. С нашей точки зрения, понять историю архаической Скифии можно только с позиции признания динамики ее центра, ее ядра, выделяя для каждого этапа скифской истории районы наибольшей концентрации скифского населения. Видимо, нам придется привыкнуть к тому, что проблема этногеографии скифских племен — это не только идентификация тех или иных групп археологических памятников с перечисленными Геродотом племенами, но и изучение упомянутого выше процесса, без уяснения которого невозможно вообще понимание скифской проблемы.
Однако вернемся к дальнейшему изложению интересующих нас событий. Очевидно, театр военных действий между кочевыми скифами и земледельцами Лесостепи, охватывающий пограничные степные и лесостепные районы, был хорошо знаком каждому из противников. Во всяком случае многочисленные находки лесостепной керамики VII—VI вв. до н. э., выявленные на территории Нижнего Побужья, свидетельствуют, что в этот период значительные группы лесостепного населения свободно пересекали степную полосу, отделявшую первые поселения греков от земледельческих центров Среднего Поднепровья [Марченко, 1974, С. 15—16].
