ГЛАВА II. О ВРЕМЕНИ ФОРМИРОВАНИЯ ЭТНОСА
Когда мы говорим об этногенезе такого определенного исторического народа, каким были скифы, мы, естественно, понимаем, что этнические процессы, приведшие к его формированию, начались задолго до того, как имя скифов появилось в письменных источниках, а продолжались они и после того, как скифы сошли с исторической арены, поскольку отдельные группы скифских племен участвовали в сложении других, более поздних народов, т. е. развитие длилось на протяжении многих веков, являясь лишь небольшой составляющей непрерывного и всеобъемлющего процесса зарождения, становления и последующего преобразования этнических общностей.
Однако в этническом развитии конкретных народов существуют особые, переломные моменты, удачно названные в одной из работ этнографов «перерывами постепенности», среди которых наиболее важны начальный момент этногенеза определенного народа и его конечный момент, с которого этнос может считаться практически сложившимся [Крюков, Сафронов, Чебоксаров, 1978, С. 5—6].
Иными словами, прежде чем приступить к рассмотрению событий непосредственно, с нашей точки зрения, повлиявших на процесс формирования скифов как определенного этноса, мы должны определить интересующий нас отрезок времени, отделяющий на хронологической шкале указанные выше «перерывы постепенности» в этническом развитии скифов.
I. У истоков этноса
Если скифский этнос являлся новообразованием, сложившимся в результате взаимодействия местных и пришлых этнических компонентов, то начальной точкой этногенеза скифов следует считать время встречи этих компонентов, т. е. VII в. до н. э. Такой вывод вполне соответствует наблюдениям этнографов . Так, известный советский исследователь Ю. В. Бромлей отмечал: «В условиях раннеклассовых отношений переселения часто сопровождались интенсивными этногенетическими процессами. При этом такие процессы, как правило, одновременно имели объединительный характер. Более того, начальной точкой формирования новой этнической общности в результате переселений обычно выступал не столько сам момент миграции этнической общности или отделения переселяющейся этнической группы от «материнского этноса», сколько тот период, когда между переселенцами и автохтонными этническими единицами начиналось взаимодействие, в ходе которого у них появлялись общие характерные черты» [1983, С. 280—281].
В этой связи, на наш взгляд, следует затронуть чисто терминологический момент, вносящий значительную путаницу в археологическую литературу.
Дело в том, что, понимая всю сложность этногенетических процессов, приведших к сложению скифов как вполне определенного исторического народа, упоминаемого многочисленными письменными памятниками начиная с VII в. до н. э., многие исследователи продолжают в поисках их предков употреблять и для более раннего времени термин «скифы», хотя никакими данными о процессе сложения скифов в результате взаимодействия местных и пришлых этнических элементов в этот период мы не располагаем. Поскольку и материальная культура, которая, по удачному выражению Б. Н. Гракова, «по праву времени и места не может быть названа иначе, чем скифской» [Граков, 1971, С. 25], известна нам лишь с VII в. до н. э., для обозначения культуры этих более ранних, созданных творчеством самих исследователей «скифов» приходится прибегать к таким громоздким конструкциям, как «культура скифов в ее доскифском облике», «культура самых первых скифских насельников» и т. д. Эта терминологическая трудность, пожалуй, наиболее заметно проявляется в следующем: «У них (скифов во время пребывания в Передней Азии.— В. М.) возникла новая культура, ее они и принесли с собой на свою старую родину. Эта культура называется скифской, но в ней мало что можно отыскать от первоначальной культуры их родины, продолжавшей существовать и развиваться у части скифов, оставшихся на месте и не принимавших участия в бурной истории своих соплеменников в Азии» [Артамонов, 1975, С. 108].
Во избежание подобных трудностей следует, с нашей точки зрения, применять наименование «скифы» лишь в отношении определенного исторического народа, складывающегося на территории степных районов Северного Кавказа и Северного Причерноморья с VII в. до н. э. и обладавшего вполне определенной и хорошо известной каждому археологу «скифской культурой», фиксируемой на указанной территории также не ранее VII в. до н. э. Выделяя слагаемые скифского этноса и скифской культуры в более ранних хронологических пластах, мы будем употреблять термины «протоскифы» и «протоскифская культура».
Если использовать эти термины, то скифская культура, по нашему мнению, представляет собой сплав трех различных по происхождению компонентов: позднейшей предскифской культуры черногоровско-новочеркасского типа; протоскифской, привнесенной на территорию Восточной Европы из глубинных районов Азии в VII в. до н. э.; отдельных включений переднеазиатской культуры. Данное сочетание обусловлено тем, что процесс сложения скифов в результате слияния местных киммерийских и пришлых протоскифских племен начался в условиях переднеазиатских походов, несомненно сыгравших роль своеобразного катализатора.
