Рассмотренный дипломатический документ знаменует поворотный пункт в истории города. Херсонес отныне вступил на путь поисков помощи вовне, с тем чтобы уже никогда потом с него не сойти. Утрата политического равновесия внутри и истощение собственных ресурсов в борьбе с наступающими местными племенами заставили его сделать этот опасный для своей независимости шаг.
Хотя обязательства херсонесцев по отношенню к Фарнаку нам и неизвестны, но можно не сомневаться, что помощь понтийского царя была куплена дорогой ценой, ценой признания его верховного господства над городом, объявления его простатом — покровителем Херсонеса. О том, что в данном случае на карту был поставлен вопрос о суверенитете херсонесского государства, говорят многочисленные аналогии с другими греческими полисами. Такова, например, была судьба греческих городов в Южной Италии, в частности Тарента. Ослабленный хроническими столкновениями олигархии и демоса внутри, он также утратил способность в борьбе с наседавшими на него с севера племенами прежде покорных италиков; он также оказался вынужденным искать помощи то у спартанского царя Архидама, то у эпирского — Александра, то у сиракузского тирана Агафокла и, наконец, у царя Пирра. В конечном счёте эта политика приводит Тарент к полной утрате не только независимости, но и автономии.
Количество примеров подобного рода могло бы быть значительно увеличено, но и так ясно, какими серьёзными опасностями был чреват этот путь для Херсонеса. Может быть, в предвидении последствий своего соглашения с Фарнаком Херсонес потребовал от него гарантии неприкосновенности своего строя. Однако в Херсонесе не могли не понимать, какое реальное значение может иметь подобного рода гарантия, если речь идёт о взаимоотношениях одного из самых сильных и больших государств Малой Азии II в. с небольшим греческим городом на северном берегу Чёрного моря, окружённого со всех сторон наседающими на него врагами. Но другого выхода у херсонесцев тогда не было.
Дело в том, что к началу II в. до н. э. в непосредственной близости от границ принадлежавшей Херсонесу территории окончательно сформировалось и окрепло первое в Северном Причерноморье по времени объединение «варваров» уже государственного характера.
Проводившиеся в последние годы археологические исследования Крыма, в частности продолжающиеся и по настоящий день раскопки Неаполя Скифского (в окрестностях современного Симферополя), чрезвычайно расширили наши представления об обстановке, сопровождавшей появление «варварской» государственности.
Теперь стало очевидным, что, начиная примерно с конца IV в. и главным образом в III—II вв. до н. э., в западной части Крымского полуострова получает развитие своеобразная и богатая скифская культура. В отличие от культуры скифов предшествующего периода она может быть названа уже культурой городского типа. Крымские скифы строят города. В них развивается их собственное, уже обособившееся от земледелия ремесленное производство и торговля, создаются основы своего монументального стиля в архитектуре, скульптуре и стенной живописи, ранее нам совершенно неизвестной.
В общем достигнутый здесь уровень в развитии местных производительных сил вполне объясняет появление форм социальной жизни, которые свидетельствуют уже о государственном быте населения.
Можно думать, что государство скифов на территории Крыма начинает своё существование ещё в III в. до н. э., но своей силы оно, безусловно, достигает только во II в. до н. э. при царях Скилуре и Палаке.
Скифское государство Скилура и Палака, несомненно, испытало на себе сильнейшее воздействие греческой культуры. Главный город этого государства носил греческое имя «Неаполь».
