Местоположение Ольвии во многих отношениях отличалось выгодностью. Она находилась на правом берегу Буга (древнего Гипаниса), немного выше того места, где Буг, соединяясь с Днепром, образует Буго-Днепровский лиман. Такое местоположение в сочетании с близостью к морю создавало удобства для заходящих сюда кораблей.
С внутренними областями окружающей её страны, плодородной и с незапамятных времён заселённой земледельческими племенами, Ольвия была связана двумя большими судоходными реками. От внезапного нападения врагов её защищали естественные преграды: с восточной стороны — река, ширина которой в этом месте достигает семи километров; с запада и севера — глубокие овраги и балки: Заячья и Северная.
По своей форме территория между рекой и названными балками представляет собой треугольник. Этот треугольник и стал площадью города.
Заселение его началось, как теперь установлено раскопками, с приречной части — с так называемого «нижнего города». Площадь «нижнего города» в настоящее время не сохранилась в том виде, в каком она была в древности; частично её размыла река.
«Нижний город» одной своей стороной примыкал к речному берегу. Здесь находилась гавань. С трёх других сторон «нижний город» окружён высотами. На этих высотах потом расположился так называемый «верхний город».
В V в. до н. э., т. е. примерно спустя столетие от основания Ольвии, и нижняя и верхняя часть города были уже заселены. В IV в. до н. э. городские кварталы распространились едва ли не на всю площадь известного нам теперь городища.
Раскопки северной части города раскрыли следы оборонительных стен и башен V—IV вв. до н. э. О существовании городских укреплений упоминает и Геродот, который, по всем признакам, лично побывал в Ольвии.
Толщина ольвийских оборонительных стен местами достигала 4 м, а с башен — достаточно высоких, судя по сохранившимся фундаментам, можно было наблюдать всё, что происходит далеко в степи и в самом городе.
Башни были расположены по обеим сторонам главных городских ворот. От этих ворот шла центральная улица, разветвлявшаяся в двух направлениях: одна ветвь вела в «верхний город», другая — в центральную часть «нижнего». К главной улице примыкали остальные улицы: одни из них её пересекали, другие шли ей параллельно. Обычного для греческих городов акрополя, по-видимому, в Ольвии не было.
Сохранившиеся остатки ольвийских домов V—IV вв. до н. э. свидетельствуют о высоком уровне строительной техники.
Отдельные архитектурные детали, преимущественно привозная скульптура и художественная расписная керамика, существенно дополняют общую картину материальной и культурной жизни города в первые века его существования. Вскоре после своего возникновения Ольвия стала цветущим греческим городом, успешно торговавшим с соседями и поддерживавшим живую и постоянную связь с средиземноморской метрополией.
Вторым районом греческой колонизации в Северном Причерноморье стали берега Боспора Киммерийского — Керченского пролива, восточное побережье Крыма и побережье Таманского полуострова, в древности представлявшего собой группы островов, образуемых дельтой Кубани.
Край этот отличался исключительным плодородием. По свидетельству Страбона, земля, взрыхлённая здесь любым сошником, давала урожай сам-тридцать. Воды Азовского моря и Керченского пролива изобиловали рыбой.
Местное земледелие к началу колонизации достигло относительно уже весьма высокого уровня. Судя по ряду находок, здесь возделывалась пшеница, ячмень, просо, бобовые и другие культуры. Неизменно обнаруживаемые при раскопках местных поселений глиняные грузила и рыбья чешуя свидетельствуют о развитии рыболовства. Широкое развитие коневодства и скотоводства засвидетельствовано находками костей домашних животных и уже упоминавшимся обычаем массового ритуального умерщвления лошадей.
Местное население, состоявшее из меотийских и скифских, частью оседлых, частью кочевых племён, не только в эпоху, непосредственно предшествовавшую колонизации, но и потом, на всём протяжении веков античного периода, продолжало сохранять племенную структуру. Характеризуя меотов, Страбон, например, прямо указывает, что они делились на целый ряд племён: синдов, дандариев, торгатов, агров, тарпедов, обиднакенов, ситтакенов, досхов и многих других. Целый ряд из этих племенных имён известен также по боспорским надписям.
Первым греческим колонистам, таким образом, пришлось здесь столкнуться с племенной раздроблённостью населения, затронутого уже, однако, процессом социально-имущественной дифференциации.
